Текстология Ветхого Завета

Опубликовано в альманахе “Альфа и Омега”, № 12, 1997

Историческая судьба книг Ветхого Завета уникальна и сложна. До того, как новозаветная Церковь признала их неотъемлемой частью своего Священного Писания, они уже долгое время почитались и распространялись в иудейском мире. Самые древние части Ветхого Завета: Пятикнижие, книга Иисуса Навина, книга Судей, ряд пророческих книг — были созданы более чем за пять веков до Рождества Христова. И даже те ветхозаветные книги, которые принято датировать позднейшим временем, все же отстоят от христианской эры не менее чем на столетия. В этом существенное отличие Ветхого Завета от Нового, все книги которого были созданы в лоне христианской Церкви, причем за достаточно сжатый исторический период.

В этом же состоит и особая трудность изучения Ветхого Завета. Наши сведения об обстоятельствах написания многих ветхозаветных книг противоречивы и неполны. Но самое главное — до нас не дошло полного текста Ветхого Завета в рукописях, хронологически достаточно близких ко времени его создания. Поэтому ключевая проблема, встающая перед каждым исследователем и переводчиком ветхозаветных книг, — это проблема текстологическая. Именно не отдельные проблемы, касающиеся локальных разночтений, разных рукописных редакций и т. п., а единая проблема ветхозаветного текста. Отсутствие рукописей, отражающих первоначальный этап существования книг Ветхого Завета, делает практически невозможным решение задачи о восстановлении его древнейшего еврейского оригинала. 

Наше знание об оригинале Ветхого Завета базируется главным образом на источниках, которые следует считать косвенными, а именно на позднейшем еврейском рукописном материале и на древних переводах. Очень часто эти источники не вполне согласуются друг с другом. Отсюда ясно, что какой бы из них ни выбирался “за основу” при переводе или исследовании Ветхого Завета, необходимо принимать во внимание все дошедшие до нас источники, — хоть их значение и не равновелико, каждый из них все же достаточно значим. Минимальную информацию о них и содержит настоящий обзор.

1. Древнееврейские тексты. а) Масоретский текст. Парадоксальным образом, единственный имеющийся в нашем распоряжении полный текст Ветхого Завета на языке оригинала оформился позже многих дошедших до нас переводов. Ко времени возникновения христианства, у иудеев не было такого текста Писания, который считался бы общеобязательным для всех верующих. Работа по закреплению текста Писания началась среди иудеев, видимо, только во II в. до Р. Х., однако возникновение христианства и особенно — диспуты иудеев с ранними христианами придали этой работе новый импульс. У противников христиан была иллюзия, что последователи Иисуса, доказывая, что закон и пророки свидетельствуют о страданиях Мессии, недобросовестно манипулируют текстом Писания. Возможность же таких “манипуляций” естественно было объяснить тем, что у Писания нет единого закрепленного текста. Отсюда желание как можно быстрее восполнить этот пробел. Известно высказывание раввина Акибы (ок. 55–137 гг. по Р. Х.) о том, что закрепление буквы Писания — это “ограда для Торы”.

Однако мы не знаем, насколько далеко реально продвинулся процесс закрепления текста в первые века. Крупномасштабная работа, увенчавшаяся окончательным закреплением иудеями текста Писания, развернулась лишь к VI в., то есть в эпоху, когда диспуты первохристиан и иудеев давно ушли в прошлое. Эту работу осуществили в период с VI по X в. иудейские хранители и исследователи Писания, называемые масоретами. Первоначально их задачей была устная передача Писания, не допускавшая искажений, однако впоследствии они приступили и к письменной его фиксации. Окончательное закрепление масоретского текста произошло к X в. Единственная дошедшая до нас полная масоретская рукопись Библии, получившая, по месту хранения, название Ленинградской (Codex Leningraden­sis; сокращ. — L), была создана ок. 1010 г. в Каире. Окончательное формирование ее текста и примечаний приписывают потомственным масоретам семьи бен Ашер. Именно эта рукопись легла в основу научного издания еврейской Библии, осуществленного Р. Киттелем и П. Кале в 1929–1937 гг. и переработанного в последующих изданиях так называемой “Штут­тгартской Еврейской Библии”¹. Вообще говоря, у издателей не было выбора — ни одной другой полной рукописи еврейской Библии в нашем распоряжении нет; прежде всего она и имеется в виду под условным названием “Масоретский текст”.

Масоретский текст включает в себя только те книги, которые почитались в иудаизме. Это значит, что в нем отсутствуют второканонические и апокрифические книги Ветхого Завета, известные только на греческом языке². Порядок книг в Ленинградской рукописи соответствует их делению на три группы, которые по-еврейски назывались Tфrah (“Закон”, то есть Пятикнижие), Navim (nvо’оm, “Пророки”)и Ketuvim (ktevоm, “Книги”). Это деление по существу отражает не столько содержание книг, сколько время, когда началось их почитание у иудеев. К разделу Navim относились книги, издревле почитаемые наряду с Пятикнижием, в том числе и не пророческие по содержанию: книга Иисуса Навина, книга Судей, книга Самуила (соответствует 1–2 кн. Царств в православной традиции), книга Царей (3–4 кн. Царств в православной традиции), книга Исаии, книга Иеремии, книга Иезекииля и книги 12 малых пророков. Третий же раздел — Ketuvim — включал в себя книги, почитание которых началось позже, причем среди них есть как исторические, так и поэтические книги: книга Руфь, Псалмы, книга Иова, Притчи, Екклесиаст, Песнь Песней, Плач Иеремии, книга Даниила, книга Есфирь, книга Ездры, книга Неемии и книга Хроник (в православной традиции 1–2 кн. Паралипоменон). Отметим, что это тройственное деление книг еврейской Библии возникло задолго до масоретов. Оно было общепризнанным уже ко времени земной жизни Мессии — отголосок его мы находим, например, в Лк 24:44, где Иисус говорит об исполнении написанного о Нем “в законе Моисеевом и в пророках и псалмах”.

Ценность Масоретского текста, разумеется, вовсе не ограничивается сохранением в нем этого древнего деления книг. Многие фрагменты гораздо более древних еврейских рукописей, найденных в Кумране, а также обнаруженных при раскопках еврейской крепости Масада, взятой римлянами в 73 г. по Р. Х., близки к форме текста, сохраненной масоретами. В настоящее время принята точка зрения, согласно которой Масоретский текст донес до нас, с небольшими изменениями, одну из древних форм еврейского текста, существовавшую уже к началу христианской эры.

Вместе с тем, оценивая результат труда масоретов, необходимо принимать во внимание особенности еврейского письма как письма консонантного, то есть регулярно передающего только согласные. Известно, что одни группы масоретов записывали текст Писания принятым консонантным письмом, а другие разрабатывали специальные, не употреблявшиеся дотоле значки для гласных (“огласовки”) и расставляли их в тексте. Огласовки были необходимы прежде всего для правильного чтения Писания вслух в синагоге. Произвольной мены согласных в тексте масореты не допускали. Даже если текст, передававшийся из поколения в поколение, содержал явные описки, предполагаемые исправления разрешалось поместить на поля, но никак не в сам текст. Работа же над огласовками неизбежно была более творческой: часто одну и ту же последовательность согласных закрепленного текста Писания можно было огласовывать по-разному, с переменой смысла. В таких случаях надо было выбирать между различными осмыслениями текста, и вполне возможно, что в ряде случаев осмысления, выбранные масоретами, могли отклоняться от исходного смысла. Неслучайно современные исследователи Ветхого Завета, с огромным вниманием относящиеся к тексту, сохраненному масоретами, в некоторых местах предлагают иные варианты его огласовки.

б) Кумранские тексты. Под этим названием известен обширный корпус текстов, находимых начиная с 1947 г. в пещерах близ Мертвого моря, в Хирбет-Кумране. Считается, что эти рукописи принадлежали иудейской общине ессеев, существовавшей там в конце I тысячелетия до Р. Х. (возможно, вплоть до I в. по Р. Х.)³. Ессеи противопоставляли себя официальному иудаизму. В их верованиях особое место занимало ожидание Мессии. Оставленные ими рукописи наряду с религиозно-поэтическими, вероучительными произведениями и уставами общины содержат большое количество библейских текстов; представлены, по крайней мере фрагментарно, все книги еврейской Библии, кроме книг Есфирь и Неемии. Книга же Исаии в одной из рукописей представлена полностью.

Кумранские рукописи ценны прежде всего потому, что это — древнейшие из дошедших до нас рукописей Ветхого Завета. Некоторые из них предположительно датируются IV в. до Р. Х. и, следовательно, отражают состояние еврейского текста середины I тысячелетия до Р. Х. К сожалению, большинство этих рукописей фрагментарно. Тем не менее в целом ряде случаев, когда кумранские рукописи не совпадают с Масоретским текстом, чтения первых признаются более близкими к оригиналу. Показательно, что довольно часто древние переводы Библии согласуются именно с кумранским, но не с масоретским вариантом. Так, Ис 21:8 в кумранском варианте имеет чтение ‘И закричал сторож: …’. Параллель этому варианту мы находим в Пешитте — древнем сирийском переводе (см. о нем ниже). Масоретское же чтение — ‘И закричал лев: …’ — не находит параллелей в древних переводах и в целом представляется менее естественным, ср. 21:6: “Ибо так сказал мне Господь: пойди, поставь сторожа; пусть он сказывает, что увидит”⁴.

в) Самарянское Пятикнижие. Под этим названием известен текст Пятикнижия, принятый религиозной общиной самарян, проживавшей в области Самарии к северу от Иудеи.
Самаряне считали себя потомками Моисея, отделившимися от иудеев уже в XI в. до Р. Х., во времена священника Илии. Мотивом отделения самарян была их приверженность святилищу на горе Гаризим. Они считали его единственным “законным” местом поклонения Яхве. Свою уверенность самаряне обосновывали тем, что во время завоевания Ханаана Иисус Навин выстроил первый жертвенник Яхве именно близ горы Гаризим (на горе Гевал, см. Нав 8:30–35), исполняя повеление самого Моисея (Втор 27). Самаряне видели в этом повелении Моисея запрет строить святилища Яхве в каких-либо других местах, а главнейшим нарушением Завета считали строительство иерусалимского Храма. Отношения самарян с иудеями, отказывавшимися видеть в них потомков Моисея и считавшими их переселенцами из языческой Ассирии (ср. 4 Цар 17:24–34), были крайне натянутыми, о чем свидетельствует и Евангелие от Иоанна (Ин 4:9).

Дошедший до нас текст Пятикнижия самарян не лишен явно тенденциозных изменений. В частности, во все предписания о поклонении Яхве в Ханаане Самарянское Пятикнижие добавляет указание на гору Гаризим как на единственное место поклонения. Кроме того, ясно прослеживается стремление к гармонизации параллельных мест Пятикнижия, а также к большей грамматической регулярности. Одним словом, обращение с текстом у самарян было значительно более вольным, чем у иудейских масоретов. Как полагают, у самарянской общины, существующей, кстати, и по сей день, никогда не было своих профессиональных писцов, имеющих задачу сохранения текста без искажений. Поэтому всякий раз, когда Самарянское Пятикнижие расходится с Масоретским текстом — а общее число таких расхождений приближается к 6 тыс., — приходится учитывать возможность того, что самаряне произвольно изменили текст, и тем самым их вариант текста ничего не говорит о форме оригинала Моисеевых книг. Тем не менее нередко текст самарян, расходясь с Масоретским текстом, согласуется с кумранскими рукописями или с древними переводами (в частности, примерно в одной трети расхождений с Масоретским текстом Самарянское Пятикнижие согласуется с Септуагинтой). Например, Быт 4:8 в Самарянском Пятикнижии после слов “И сказал Каин Авелю, брату своему” содержит прямую речь Каина: “Давай выйдем в поле”. В масоретской версии этого стиха прямая речь Каина отсутствует, однако эти же слова Каина, придающие предложению смысловую законченность, мы находим в Септуагинте и ряде других древних переводов⁵. Подобные параллели показывают, что самаряне при закреплении своего текста опирались на древнюю традицию, существовавшую за пределами их общины и отличную от той, которую сохранили масореты. И все же, в силу явной тенденциозности составителей, Самарянское Пятикнижие до сего дня занимает довольно скромное место в текстологических штудиях.